cортировать по
дате публикации
названию публикации
названию издания

Дом казался ему прекрасным, может быть, потому, что это был первый дом, в котором ему захотелось жить. Две спальни, уютная кухня, а главное - фантастический вид с террасы стоили денег, которые за них просили. До сих пор его единственным жилищем были гостиницы, а транспортом - мотоциклы. - Должно быть, я постарел, - сам себе сказал Киану.



Кризис средних лет

Сорок лет — опасный возраст. Мужчина перестает быть мальчиком и начинает понимать, что многое в его жизни больше не повторится. Это повергает в депрессию, большинство пытается справиться с ней, поку¬пая дорогие машины, словно пытаясь убедить себя и окружающих, что жизнь только начинается, они многого достигли, но достигнут еще большего... Для них выпускают «феррари». А вот Киану Ривз купил дом. Этому событию предшествовали несколько месяцев мрачного состояния духа. Обожаемая младшая сестра Ким лежала при смерти, все усилия, предпринимаемые ее братом, все эти дорогостоящие врачи и лекарства ни к чему не привели. Ким угасала, лейкемия медленно, но верно убивала ее, отправляя туда, где уже находились лучший друг Киану Ривер Феникс, его девушка Дженнифер Сайм и их мертворожденная дочь Эва. Он удерживал Ким из последних сил, но понимал, что силы не равны и верная подруга его печапьного детства уйдет так же, как ушли они. Он останется один, с этими наметившимися морщинками в углу глаз и рта, с переломанным в многочисленных авариях телом I и полным неумением жить — бедный, бедный Киану.

— Бедный Киану, - сказала гримерша на съемках третьей «Матрицы». — У тебя нет времени даже купить ботинки?

И он заметил, что его старые коричневые башма¬чки почти развалились и отставшая подошва не скрывает большого пальца в дырявом носке. Киану стыдливо спря¬тал ноги под стул. Ему было все равно, как он выглядит, но режиссеры ворчали, что из-за плохого настроения главный герой слишком много ест и скоро не поместится в кадре. Ривз понял, что надо за уши вытаскивать себя из болота, в котором он оказался, надо учиться жить «по-взрослому» в этом странном, чужом мире. Он попросил гримершу помочь выбрать ему ботинки в пер¬вом попавшемся магазине, сел на диету и каж¬дый день просматривал «Вестник недвижимости», надеясь увидеть дом, который не вызовет у него отвращения. Он увидел его только спустя полгода, но дом того стоил. Киану переехал сразу же. В первый же вечер, оказавшись один, он понял, что не знает, откуда берут еду люди, живущие в своем доме, и с кем они разговаривают, если нет горничной и портье. Не выдержав тишины, он надел видавшие виды кожаную куртку и шлем и поехал в ночной бар на Голливудском бульваре. Окинув взглядом зал, сразу понял, что приехал не зря. За стойкой сидела девушка, о которой он совсем забыл, но, оказывается, очень рад был увидеть. Как ее звали? Как-то странно и поэтично... Вроде как Весна... Нет, Осень - Отом, точно! Отом Макинтош. Он подошел и сказал:

— Привет!



Осенний поцелуй

— Можно тебя угостить пивом? — Киану показал бармену два пальца.

Отом удивилась и обрадовалась. Честно говоря, даже не предполагала, что Киану Ривз при встрече вспомнит, что когда-то они оказывались в одной компании и даже, перепив, целовались до утра.

Они болтали долго, Отом смешно описывала повадки своей собаки, и Киану даже рассмеялся несколько раз. Старые знакомые — это прекрасно, не надо придумывать темы для разговора и иногда можно просто помолчать — без напряга. И когда Отом поднялась, сказав с сожалением: «Знаешь, я, пожалуй, пойду», — он, повинуясь внезапному порыву, заявил: «Поедем ко мне! Покажу свой новый дом!» Он отдавал себе отчет, что боится ночевать там один. А Отом была такой милой девочкой, что вполне могла скрасить ему первые дни на новом месте.

Киану щелкнул выключателем, и дом, мрачно молчавший, озарился ярким светом. Отом ахнула, скинула обувь и принялась босиком бегать по комнатам и лестницам.

— Боже мой, какая красота! — кричала она с террасы, и Киану чувствовал невольную гордость за свое новое жилище. Он достал из корзины коллекционную бутылку сухого красного вина и налил два бокала. Вышел с ними на террасу:

— Ты молодец, Киану, — сказала Отом, принимая вино. — Такой дом может стать началом новой жизни.

— Правда? А мне кажется, что все уже кончено, — мрачно усмехнулся Киану. — Знаешь, кажется, я не умею быть счастливым...

Жалость пронзила ее. Когда-то она была влюблена в него и долго ждала звонка после той вечеринки. Но звонка не последовало, и Отом смирилась, что кинозвезда не может любить всех женщин на свете. Сейчас ее трепет возродился, но в нем было нечто особенное. Конечно, Киану нельзя не любить. Дело даже не в его щемящей красоте. Он оставался удивительно невинным, несмотря на возраст и трудную жизнь. Трогательный в своей детскости, обаятельный, открытый, ранимый мужчина. И Отом казалось, что она сможет защитить его от неприятностей, уготованных судьбой.

— Ты останешься со мной? — тихо спросил Киану, ставя бокал на плетеный столик. - Не уходи, мне так одиноко.

— Да, — она обвила его шею руками, чувствуя, как заходится в бешеном стуке сердце и слезы выступают на ресницах. — Я не оставлю тебя, мой мальчик.



Табу

Это было очень похоже на роман. Они встречались каждый вечер в его доме и не расставались до утра. Киану оказался удивительно нежным любовником. Поцелуи и игры доставляли обоим огромное удовольствие. Больше всего ему нравились ножки Отом, Киану целовал каждый пальчик.

— Вы поженитесь? — спрашивали у нее общие друзья. Отом пожимала плечами, но по ее сияющим глазам было ясно, что она очень на это надеется.

Однажды в постели во время бурного секса Отом тихо попросила Киану не применять обычных мер предосторожности.

— Я хотела бы от тебя ребенка, — прошептала она. Киану замер. Потом поспешно поднялся, накинул халат и, извинившись, вышел на террасу. Стоял, курил, глядя в равнодушное звездное небо. Сзади скрипнула дверь, и обескураженная Отом встала за его спиной.

— Что я сделала не так, Киану? — с дрожью в голосе спросила она. — В чем я виновата?

— Это я виноват, прости, — глухо ответил он. — Но ребенок — это табу. Последние два-три года я предпочитал не заниматься сексом совсем, чем подвергать девушку риску беременности. Когда моей подруге Джен сказали, что наша дочь умерла в ее животе, она рыдала так, что я не мог понять ни слова. Она просила, чтобы я был рядом, когда ей стимулировали роды. И я видел, как рождается наша мертвая Эва. А потом Джен погибла в автокатастрофе. Она так и не смогла смириться с тем, что произошло. Я, наверное, тоже. Но с тобой, видишь, почти забыл...

— Так забудь, Киану! — почти закричала Отом. — Нельзя жить прошлым!

Но он даже головы не повернул.

— Я хочу остаться один, извини.



Отом пришлось уйти с террасы и из его жизни, как многим женщинам до этого. Киану по-прежнему

неуловим и свободен. Может быть, потому, что при рождении его назвали гавайским именем, означающим «прохладный ветер в горах».



Киану Чарльз Ривз родился 2 сентября 1964 г, в Бейруте, Ливан. Киану Ривз — гений. Ему удаются самые разноплановые роли… И супермена, и экзорциста, и героя-любовника.

«Я не мать, я просто смотрю со стороны, как дети растут», — говорила Патриция Ривз. Может, именно поэтому Киану и Ким, брат и сестра, столь дороги друг другу.

Лия Сертаки